Айзек Азимов (Isaac Asimov, имя при рождении Исаáк Юдович Азимов; 2 января 1920 года, Петровичи, Шумячский район, Смоленская область, РСФСР — 6 апреля 1992 года, Нью-Йорк, США) — американский писатель-фантаст, популяризатор науки, биохимик. Автор около 500 книг, в основном художественных (прежде всего в жанре научной фантастики, но также и в других жанрах: фэнтези, детектив, юмор) и научно-популярных (в самых разных областях — от астрономии и генетики до истории и литературоведения). Многократный лауреат премий Хьюго и Небьюла. Некоторые термины из его произведений — robotics (роботехника, роботика), positronic (позитронный), psychohistory (психоистория, наука о поведении больших групп людей) — прочно вошли в английский и другие языки. В англо-американской литературной традиции Азимова вместе с Артуром Кларком и Робертом Хайнлайном относят к «Большой тройке» писателей-фантастов.
«Мои рекорды не побьёт никто»
(с) Айзек Азимов — американский писатель-фантаст, популяризатор науки, биохимик.
Чем вы занимаетесь кроме сочинительства?
— Выступаю на собраниях и конференциях. В среднем раз тридцать в год.
А вы когда-нибудь берете отпуск?
— Если только меня заставит жена. По собственной инициативе — никогда.
Выезжаете ли вы из Нью-Йорка и как далеко?
— Мне не нравится удаляться от Нью-Йорка на расстояние, превышающее 300-400 км. Иногда моей жене удается убедить меня поехать, подальше, но это бывает крайне редко.
Чем же вам так нравится Манхеттен?
— Здесь живет мой издатель. А потом я вырос в Нью-Йорке, провел в этом городе всю жизнь, за исключением небольшого периода времени, когда жил в Бостоне. Если бы я вздумал поселиться в деревне, я бы отравился свежим воздухом!
Как ваша семья относится к тему, что вы сосредоточены исключительно на работе?
— О, я первый признаю, что очень мало контактен. Знаю, трудно смириться с тем, что я почти не отрываюсь от пишущей машинки. К счастью, у моей жены покладистый характер, а дети уже выросли и не нуждаются во мне. В пятидесятых годах, когда они были маленькими, а я зарабатывал на жизнь преподаванием, я написал 32 книги, в шестидесятых — 70, в семидесятых, сосредоточив все свое внимание на писательской, деятельности, — 109. А вот за последнее десятилетие количество написанных мною книг перевалило за 200 — я наконец-то начал работать всерьез.
Согласно книге Гиннесса, мировой рекорд в этом плане принадлежит Джону Грейси — он выпустил свет 500 томов. Вы уверены, что сможете с ним потягаться?
— Дайте мне еще десяток лет жизни, и мои рекорды не побьет никто.
Что думают о научной фантастике ваши домашние?
— Когда-то моему сыну она нравилась, не знаю, нравится ли теперь.
А ваша дочь?
— Не думаю, чтобы ей нравилась фантастика.
Сам Азимов читает литературу этого жанра?
— Почти нет. Иногда читаю детективы, чтобы представлять себе, как и о чем пишут сегодня. Научной фантастике предпочитаю все что угодно.
Разве этот жанр — не веша первая любовь?
— Конечно, но с течением времени появился интерес и к другим.
Еще и потому, что произведения современных фантастов мне не нравятся. Нет, я не изменился, изменилась научная фантастика. Мне не нравится, что авторы-фантасты увлекаются экспериментаторством, что их сочинения все больше становятся фантастическими, все меньше — научными. Именно поэтому в семидесятых годах я практически перестал писать научную фантастику.
Что же снова подтолкнуло вас к фантастике?
— Исключительно настойчивость моего издателя. Я-то был уверен, что моя научная фантастика, созданная в стиле сороковых-пятидесятых годов, сегодня никому не нравится.
Однако успех романа, посвященного деятельности «Фонда», доказал, что это были необоснованные страхи.
— Совершенно верно. С тех пор я опубликовал еще четыре книги, пятая, «Немезис», должна выйти на днях. Надо было бы написать еще одну. Но я решил немного передохнуть и заняться чем-нибудь полегче. Сейчас пишу мировую историю.
Сколько времени ушло на создание «Немезиса»?
— Тринадцать месяцев. Но только потому, что одновременно я писал историю наук. Обычно на научно-фантастический роман уходит несколько месяцев.
Прежде чем приняться за новую книгу, вы, конечно, специально готовитесь, разрабатываете сюжет?
— Я всегда стараюсь быть в курсе происходящего. Еще и потому, что каждую неделю пишу по научной статье. Создавая романы, использую полученные мною научные знания и, конечно, собственную фантазию. Поэтому никакой специальной подготовки мне не требуется.
Вы работаете с пишущей машинкой или с компьютером?
— И с машинкой, и с компьютером. Первый вариант набрасываю на машинке, а вот второй, к которому, как правило, не притрагиваюсь, — на компьютере… Дело в том, что мне просто необходимо видеть перед собой стопку бумаг. Как только я вспоминаю, что все придуманное мной может уместиться на маленьком магнитном диске, мне становится как-то не по душе. Я не отвергаю плодов технологического прогресса, просто элементарно сопротивляюсь переменам.
Несколько важна научная точность я вашем любимом жанре?
— Необязательно следовать букве законов природы, самое важное — чтобы текст вызывал доверие читателя, чтобы написанное было правдоподобным.
Но автор подобных сочинений должен обладать научными знаниями или нет?
— Каждый писатель должен разбираться в том, о чем пытается рассказать. Я, например, никогда не смог бы написать рассказ о жизни ковбоев, потому что ничего не знаю о ковбойском Западе. По правде говоря, я и обычный роман не смог бы написать, потому что не обладаю достаточными знаниями человеческого «материала».
И в самом деле, вас часто упрекают в том, что вы мало уделяете внимания чисто человеческим качествам ваших персонажей.
— Это недостаток всех писателей-фантастов. Я исключительно скрупулезно описываю то общество, в котором живут и действуют мои персонажи. Это отнимает много места, вот у меня и нет возможностей подробнее останавливаться на характеристике моих героев.
В ваших первых рассказах вообще не было женских персонажей. Почему?
— Очень просто: когда я начал писать, я еще ни в кого не был влюблен, и женщины для меня были все равно что марсиане.
Английский писатель Бэллар сказал, что «научная точность — это удел людей с бедной фантазией». Как бы вы ответили?
— Бэллар говорит так, потому что даже не представляет себе, чти такое научная точность. Отвечая в его тональности, могу сказать, что воображение — последний шанс невежды.
Если бы вас попросили назвать имена самых крупных писателей-фантастов, что бы вы ответили?
— Первым писателем, создавшим научно-фантастический рассказ на базе истинных знаний, был Эдгар По. Первым писателем, которому удалось зарабатывать на жизнь сочинением научной фантастики, был Жюль Верн. Но самым великим я считаю Уэллса.
А Айзек Азимов?
— Трудно судить о самом себе. Кое-кто считает, что моя «Трилогия «Фонда» — образец современной фантастики. Лукас вдохновился этим произведением и создал свои «Звездные войны».
Что вы думаете о целой волне научно-фантастических фильмов, которая последовала за «Звездными войнами»?
— Мне нравятся эти фильмы, если они хорошо сделаны. Как правило, они сделаны безупречно с точки зрения технической, но довольно инфантильны с точки зрения содержания, сюжетной линии. Что в общем-то может быть и правильно: ведь они рассчитаны на детей — а в каждом из нас сидит ребенок.
Вас называют не просто писателем-фантастом, но футурологом. А многие футурологи являются еще и авторами удивительных предсказаний.
— Самое потрясающее предсказание сделал Сирано де Бержерак. Еще в XVII веке он написал рассказ, где говорилось о ракетах, с помощью которых можно полететь на Луну. Гениальность писателя-фантаста не в том, чтобы предсказать какое-то открытие, а в том, чтобы вдохновить ученых и конструкторов, направить их поиски в какое-то определенное русло. Все великие ученые, занимавшиеся космосом, начиная от фон Брауна, в молодости увлекались Уэллсом.
А вы, ваши произведения дали кому-то пищу для научных поисков?
— В 1939 году я написал сборник рассказов, посвященный роботам, «Я, робот». Многие сегодняшние ученые, которые занимаются роботикой, говорили мне, что эта книга стала для них стимулом в работе. Й. Инглбергер, президент «Юнимейшн», одной из важнейших фирм, занимающихся производством роботов, сказал, что решил посвятить этому свою жизнь именно после того, как прочитав мой роман.
Что дает вам наибольшее удовлетворение: сознание того, что книга написана, или того, что она опубликована?
— Самое большое удовлетворение дает мне сам процесс написания. Конечно, очень важно знать, что книга будет опубликована, что издатель заработает на этом деньги. Если бы было иначе, моя жена в один прекрасный день вошла бы в мой кабинет и сказала: «Ты что это сидишь здесь целыми днями? Пойди-ка поищи какую-нибудь работу!» Это было бы ужасно.
Как вы определили бы жанр научной фантастики?
— Научная фантастика — это та ветвь литературы, которая исследует реакцию человека не изменения, происходящие в науке и технологии. И поскольку человеческая жизнь всегда подвергалась болезненным изменениям по вине научного и технологического прогресса, научной фантастике принадлежит великая заслуга воспитывать людей правильно принимать эти изменения.
Но вы лично… вы не очень-то склонны меняться — ни в ваших вкусах, ни в ваших писательских привычках…
— Вы правы. И это приносит мне самые большие огорчения.
Источник: Советская культура, 1989 г.